Эпиграф:
Безумству храбрых поем мы песню!
Высоко в горы вполз он с каяком
и лег там мертвым в ущелье мрачном,
свернувши в узел язык свой красный
и задыхаясь от тяжкой ноши.
Высоко в небе сияло солнце
и горы зноем дышали в небо
и лезли люди все выше к солнцу
и бились люди внизу о камень.
А по ущелью во тьме и брызгах
поток стремился навстречу морю,
гремя камнями. Весь в белой пене,
седой и сильный, он резал гору,
шипя на бочках и падал в море,
сердито воя.
А в то ущелье, где спал Каякер,
упала с неба вдруг Альпинистка
с разбитой грудью, в крови на лямках.
Он испугался, отполз проворно,
но скоро понял, что это - Тетка,
ее бояться - ему не стоит.
И подошел Он к разбитой Тетке
и прошептал Он ей прямо в ухо:
"Нужна аптечка?" "Пошел ты на фиг!" -
сказала Тетка, вздохнув глубоко, -
"Я долго лезла! Я знаю счастье!
Я - мастер спорта! Ты не увидишь
тех гор так близко! Эх ты, водняга!"
"Ну что же - горы? - пустое место...
Я тоже - мастер. Как мне кататься
там на каяке? Как рассекать мне
в потоках бурных, если их солнце
давно спарило? Иди ты в горы!
Мне здесь прекрасно - тепло и сыро!"
Так Он ответил той Альпинистке
и усмехнулся в душе над нею
за эти бредни. И так подумал:
"Ходи иль плавай, вода или горы -
конец известен: семья да дети,
да ПэВэДэшки раз в год хотя бы..."
Hо Альпинистка, вдруг встрепенувшись,
привстала децл, и по ущелью
с усмешкой наглой прошлась очами.
Сквозь серый камень вода сочилась
и было душно в ущелье мрачном
и пахло дракой.
И заорала, собрав все силы:
"О, если б в горы хоть раз подняться,
иль траверснуться, иль дюльфернуться!
Тибет прижала б я... к ранам груди и...
захлебнулся б моей он кровью!
О, Джомолунгма! О, Гималаи!!!"
А Он подумал: "В горах должно быть
и в самом деле пожить приятно,
раз эта Тетка так зверски стонет!
И ледники там и трещин море, а в них - потоки...
В потоках солнца!" - Он задохнулся
от этой мысли, но даже вида никак не подал.
И предложил Он той Альпинистке: "Давай,
вали-ка с моей площадки, а то летает
тут много всяких - после них юбки
вдруг пропадают..."
Вздрогнула Тетка и гордо вскрикнув:
"Ха-ха!" (три раза), пошла к обрыву,
скользя "вибрамом" по слизи камня.
И подошла она, да вся в экстазе, вздохнув всей
грудью, потом другою, сверкнув очами,
пожав плечами и стала шлямбур долбить айсбайлем.
На это глядя, Каякер думал: "Ах, альпинистки
энд скалолазки! Зачем долбаться о твердый
камень, когда в ущелье вода несется?"
И дал ей спасик с усмешкой хитрой, и так
сказал ей: "Ты в автономе пройди, попробуй -
вот радость мира, вот счастье жизни!"
И Альпинистка, вся в карабинах,
в жумарах страшных, в веревках разных,
жилет надевши, с последним вскриком,
метнулась в реку, ему поверив.
Волна потока ее схватила, одела в пену,
умчала к морю, разбрызгав слюни, омывши сопли.
И бились бочки с печальным ревом,
шиверы мерно ползли под солнцем
и водопады искрились ярко. И Альпинистки
не видно было в "шестерке" водной...
В ущелье лежа, Каякер долго
не мог от смеха остановиться...
И вот взглянул Он в ту даль, что вечно
ласкает очи мечтой о счастье.
"Что она видела, Альпинистка,
в пустыне этой без дна и края?
Зачем такие смущают души
своей любовью к походам в горы?
Что им там ясно? А я ведь мог бы
узнать все это, поднявшись выше,
хоть ненадолго?"
Сказал - и сделал. В своей гидрахе,
в заплатах рваных, с каяком верным,
с веслом железным. Он, задыхаясь,
рванулся в горы, в кольцо согнувшись
и мокрым спасом сверкнул на солнце.
Рожденный водник - в горах не может!
Забыв об этом, Он подскользнулся
и пал на камень, но не убился,
а рассмеялся...
"Так вот в чем прелесть походов в горы!
Да в мазохизме! Вот альпинисты!
Смешные люди! Воды не зная,
они стремятся высоко в горы
и ищут счастья в пустыне знойной.
Там только сухо. Как в Аlways Classic.
Там много снега, но нет воды там
и нет опоры живому телу.
Зачем же гордость? Зачем укоры?
Затем, чтоб ею прикрыть безумство
своих желаний и скрыть за ними
свою негодность для водных сплавов?
Hо не обманут меня уж больше
теперь их речи! Я сам все знаю!
Я - видел горы... Я их измерил,
познал паденье, но не разбился,
а только крепче в каяк я верю.
Пусть те, кто воду любить не может,
живут горами. Воды творенье -
водой живу я!"
И Он, поправив на сляйде юбку,
с уступа съехал и в путь пустился, гордясь собою...
А волны грозно о берег бились,
сверкали брызги все в ярком свете.
В их львином реве звучала песня
и из-за шума Он не услышал
уже той песни.
"Безумству храбрых поем мы славу!",-
дрожали скалы от грозной песни.
"Безумство храбрых - вот мудрость жизни!",-
пел Спелеолог в дыре глубокой.
"Пускай для жизни здесь нету места
и нету солнца, но пусть карбидки,
как искры вспыхнут во мраке жизни
и много смелых сердец зажгут
безумной жаждой свободы, света!
Безумству храбрых поем мы песню!
Бамжал 2013. Впечатления маленькой баджальской клуши.
Если кто-нибудь ещё пару лет назад сказал мне, что по собственному желанию променяю весло на ледоруб и займусь альпинизмом, то этот не в меру смелый человек удостоился бы только презрительно-испепеляющего взгляда.
Но вдруг, будто бы против воли, потянуло в горы, сначала это были Саяны. Там было высоко, холодно, тяжело и очень страшно, но так красиво, так красиво. Горы запали в душу, и возникло желание разгадать, в чем же романтика альпинизма. Ведь столько людей занимаются этим видом спорта (судя по обилию альпинистских интернет сайтов) и даже получают от этого удовольствие. В чем «кайф» водного туризма и каякинга мне глубоко понятно, объяснить этого не могу, но пульс учащается и глаза слезятся, когда видишь даже видео прохождения порогов.
Ну и ещё пара причин моего «альпинизма»: это было для меня самое страшное из экстремальных увлечений, которые я ещё не пробовала, хотелось преодолеть себя, стать сильнее и увереннее. А ещё на Саянах я похудела (причем подозреваю, что за один день восхождения, наверное, от переживаний:) и решила продолжить в том же духе.
В общем, на НонСтопе Сашенька «послала» меня в альпшколу, проводимую Александром Ищенко для новичков. Полгода тренировок, вкачанные плечи (и вылетающий плечевой сустав уже не надо оперировать), плюс пару килограмм мышечной массы, навык терпеть, когда уже совсем вымерз, новые знания альптехники…
Но до ответа, в чем же романтика альпинизма, было как до луны пешком… пришлось ехать в альплагерь Баджал и выяснять это на практике.
Мои знакомые, уже побывавшие там годами ранее, предупреждали, что будет холодно, голодно, мокро, тяжело и печально. Но мазохизм у некоторых представителей рода человеческого сильнее здравого смысла, такой образ жизни не лечится и просто нужно смириться.
Апрель, завалы на работе, куплены билеты, тонна еды… Тренер, с ужасом глядя на наш многочисленный колхоз, всё чаще задает вопрос, все ли поедут в альплагерь. Но альпшкольники только злобно ухмылялись и уверяли, что банда будет в сборе.
Я сдуру подвязалась завпродом, этот опыт отбил на пару лет вперед у меня желание заниматься походной кухней… Вообще сложилось впечатление, что наше отделение поехало на Баджал просто пожрать, гастрономические темы не исчерпывались. Прения на эту тему прекращались только в виду хохота обсуждающих на мой стебущийся вопль: «завпрод г*вно».
Набрав по два-три рюкзака барахла, включая теплые вещи, снарягу, продукты, бивуачный хлам, раскладной душ (кстати :), мы попытались максимально торжественно погрузиться в поезд. Провожающие как-то неестественно переживали, заглядывали в глаза и просили быть внимательнее, чем совсем настораживали. Поезд тронулся (мы видимо сделали это раньше и головой), и повез нас на встречу с горами.
Царила атмосфера легкого волнения, мы не знали, что ждет там и как все будет, суеверничали и старались не шутить по-черному на тему «все равно разбиться на смерть можно только один раз».
Некоторые участники нашего мероприятия предпочли включить «машину времени» посредством употребления высокоуглеводных напитков и не задумывались о насущном. Младшая же группа непьющих представителей нашего альпинистского вишнёвого садика весь поезд играла в «контакт», загадки, карты и развлекала себя вязанием узлов.
Так незатейливо с пересадкой в Комсомольске мы прибыли в три утра на станцию Герби Байкало-амурской магистрали. На выгрузку всей горы наших вещей всего несколько минут, за бортом холодно, из нашего же вагона пытаются выйти хабаровчане, едущие туда же, на Баджал. Утром обещают вертолет и дядю Женю на шишиге, который весь наш табор повезет на «вертолетную площадку». Падаем спать прямо на вокзале, расположившись на вещах, периодически истошно пищит какая-то сигнализация, ходят поезда, наши люди в туалет, в общем, спать удавалось только по 30-40 минут.
Условное утро началось громким вопросом, кто поедет варить борщ, это приехал дядя Женя. Полина собрала добровольцев, выгуляла на утренней пробежке возле вокзала и отвела в деревенский дом готовить ведро (настоящее эмалированное) борща. Квартировавшие там благовещенские альпинисты долго удивлялись способу варки еды ведрами.
Пока мы поварили, нам продали копченой вкусно пахнущей рыбы, а вещи вместе с остальными товарищами уехали на сухое широкое русло реки поджидать вертолёты. Мы с Полиной, Мишей и Олегом пошли по железнодорожным шпалам туда же, таща ведро борща.
Ночная прохлада сменилась солнцем и свежим ветром, здесь уже начиналась весна. По совету бывалых мы привязали все легкие вещи к тяжелым, чтобы ветром от лопастей вертолёта их не раздуло по округе. Потом пообедали, поспали, ещё раз поели и тут увидели вертушку. Все одели гамаши, готовясь выпрыгивать на снег в цирке Баджальского хребта, залегли на вещи в волнении. А борт сел, сказал, что керосина нет, ожидайте, и полетел заправляться видимо в Хабаровск. Так пошел третий час ожидания и загорания в пуховиках на аяне реки.
Наш коллектив снова разделился на «употребляющих» и «неупотребляющих» и пока первые потребляли, остальные слонялись по округе и искали себе приключений. Залезли наверх опор железнодорожного моста, пофотали видневшиеся вдалеке баджальские горы. И если утром даже хотелось оттянуть приятный миг начала альплагеря, то теперь уже не терпелось туда добраться. Найдя несколько железнодорожных деталей, мы решили подарить Ане конструктор «БАМ», вдруг она проникнется, и решит собрать собственную железную дорогу :)
Ближе к восьмому часу нашего ожидания прилетел вертолёт, пригибаясь под ветром лопастей, мы как партизаны поползли в него, закидывая вещи. Я, панически боящаяся летать на всех видах воздушного транспорта, сразу же впала в тихую истерику, что позволило отключить мозг и пережить непродолжительный 20 минутный полет. Разбудила меня команда «выгружайсь», из вертолета судорожно стали вышвыриваться вещи, люди сверху на эти вещи… Оказавшись в снегу на рюкзаке, я почувствовала, что борт понимается прямо над нами и улетает (хорошо хоть догадалась не смотреть на его нависающее брюхо).
Вокруг была красотища! Заснеженные горные хребты и пики, искрящиеся на солнце, кажущиеся настолько неприступными, что невероятно было подумать, что мы будем восходить на них.
Лагерь предполагался в редком хвойном лесу в метрах 500-х от выгрузки, там уже виднелись палатки военных, прилетевших раньше. Взвалив рюкзаки, мы поползли туда, по пояс проваливаясь в снег. В несколько ходок оттащили вещи, тут уже прибыла остальная часть группы на вертушке, ребята выбрали место для лагеря и начались раскопки. Место под палатку выбрать было сложно, что там под 1,5 метровым слоем снега яма или коряга, было не известно. Мы с Олегом в поисках мало-мальски ровного места вообще нарыли трехкомнатную яму, в которую влез раскладной душик и разместился минибар.
Копания прервала надвигающаяся темнота, народ пытался вырыть кухню, сделать тент, дрова, костер, еду, все же бездельное дневное лежание-ожидание малость выбило нас из колеи. Быстрый ужин и отход ко сну, назавтра назначен поздний подъем и первые снежные занятия.
Бывалые пугали адским холодом, исходящим от баджальской земли, поэтому мы не поскупились наложить лапника и тент под палатку, а так же по два коврика внутрь. Но ночи были тёплые, мне в своём пуховом арктическом спальнике даже иногда было жарко.
Утром под слепящее горное солнце прошло построение, распределение по отделениям и инструкторам. Валеру принял к себе Александр Солдатов в смешанное с военными и благовещенцами отделение, Дима сбежал к хабаровским девчонкам-разрядницам. К нашему же колхозу из десяти клуш и инструктора Александра Ищенко прикрепили военного инструктора-стажера Виталия.
Два дня под палящим баджальским солнцем мы развлекались снежными занятиями: учились тропить, самозадержанию ледорубом на снегу, делать снежные станции и их самосбросы. А ещё искали лавинные биперы (растущие на деревьях тоже :) и закопанную в условной лавине хобочку, память которой мы почтили после того как не нашли. Призрак погибшей в самом расцвете жизни хобочки преследовал всё отделение до окончания сборов!
Мне всё это напоминало пионерский лагерь – распорядок дня, вожатые, мероприятия, парники, цветники, а от нас требовалась только что? – дис цип ли на. В первый день мы опоздали с выходом и пришлось вязать носилки из рюкзаков, тащить условного пострадавшего Колю (не самого легкого из участников) в лагерь. Проходящие мимо Отделения интересовались условные ли это спасработы или мы уже умудрились кого-то угробить.
Ещё понравилось копать снежные пещеры, мы разбились подвое и в соревновательном темпе рыли снег, строя комфортные для аварийной ночевки квартиры. Желающих хапнуть настоящего экстрима мы закапывали в снежную яму, закидывая метровым слоем снега и утрамбовывая его. Так начинающие альпинисты пробовали как это – оказаться в лавине, под толщей снега без воздуха. Все поняли, что пока спасатели будут тыкаться полчаса вокруг лавинными щупами, у пострадавшего практически нет шансов, так как воздух заканчивается очень быстро. Добровольцы сами копали себе яму, укладывались в неё, товарищи с энтузиазмом их закапывали, а потом откапывали и видели панически-расширенные глаза из ямы. Я очконула и не стала испытывать свою психику, вполне хватает килей на воде, что такое когда очень хочется подышать, а нечем, хорошо узнаёшь, вися вниз головой пристегнутой к каяку…
В общем, первые дни такого теплого и весёлого альпинизма мне вполне нравились, мы загорели, подтянулись, щёчки залоснились…
Но вот на третий день назначено первое восхождение на вершину Клевер по северному гребню сложностью 1Б, условный руководители - Коля на подъем, Витя на спуск. Накануне вечером инструктора принимают у нас зачет на знание изученного предварительно маршрута, задают вопросы про ключевые участки и снаряжение. Стадом за вожаком ходить не придётся, надо думать каждому, чтобы в экстренный момент иметь возможность принять самостоятельное решение.
Семь утра, холодрыга, пытаюсь одновременно обуть «пласты», почистить зубы, поесть и намазаться кремом от загара. Без солнцезащитных очков и крема на Баджале вообще делать нечего, солнце слепит глаза и выжигает кожу.
В восемь утра табор из нескольких нонстопщиков и медленной клуши в моём лице выползает на подход под вершину. Больше всего я боялась, что не буду в альплагере успевать за отделением, так как очень медленно хожу, опасения оправдывались, часто перебирая лапками, семеню, пытаясь догнать быстроходов.
Под кулуаром одеваемся в снарягу: обвязки, кошки, каски (надо сказать эта процедура, как и подходы на каждом восхождении, повторялись как дежавю, даже фотки одинаковые) и начинаем пилить вверх по снегу кулуара. Признаюсь, мы малость подтупляли на первом восхождении, в последующем уже все шло веселее. При выходе на контрфорс связались по двое, пролезли неприятный пухляк и вышли на хребет. А дальше был узкий гребень, кое-где в снегу, который раскис после обеда, справа и слева обрывы, в одном месте Коля провешивал перила. Темп движения был очень медленным, пока Ищенко нас не начал пинать и гнать вперёд, заставляя идти одновременно там, где мы пытались сделать попеременную страховку (хотя какой от неё прок на горизонтальном гребне). Было страшно, иногда очень, ноги в пластах и кошках не слушались, руками подержаться было не за что, психологически помогал только втыкаемые в снег ледоруб. Думать, что делать, если напарник сорвется и как решиться прыгнуть на противоположную сторону гребня (изобразив комсомольскую страховку), а главное не перепутать нужную сторону, категорически не хотелось! Так мы и шли связками по двое до вершины. Выступов, чтоб заложить веревку особо не было, поэтому просто подбадривали друг друга словесно. И как только я устала и решила поистерить, оказалось, что мы уже в десяти метрах от вершины, пришлось отложить панику для спуска. Постояв минут пятнадцать на горе Клевер, хлебнув чаю и погрызя сникерс, мы дождались хвост группы и, освободив им место на площадке, поползли вниз. Вот тут все узнали, что такое настоящая паника! Вниз (хотя уклон был небольшой) оказалось сильно страшно, так как в поле зрения попадали сбросы вниз, снег раскис и уходил под ногами, солнце палило и чувствовалась усталость… Я про себя (а иногда вслух) проклинала альпинизм, ныла моему напарнику Тёме (как он только не прибил меня ледорубом) и зарекалась бросить всё и варить борщи в лагере всю оставшуюся смену.
Ищенко посоветовал стиснуть зубы и потерпеть, поэтому весь гребень разговаривала я сквозь зубы. Но вокруг было вдохновенно красиво, поднимали настроение величественные и живописные горные пейзажи (только на них полюбоваться можно было и с безопасного места хребта). Дойдя до спускового кулуара, я осознала, что спаслась и повеселела. Вниз народ ехал кто на попе по снегу, кто на ногах, мне же в пластах удавалось потихоньку ползти, стараясь не вывихнуть ноги. Да уж, клуша-бабуля на Баджале, испытание не для слабонервных, инструктора «попали» по полной.
Клевер дался нам нелегко, спасибо Коле, что тропил всю дорогу и вешал перила, Тёме, что вытерпел меня и погоде, что не заморозила.
На завтра без передышки назначили ещё одно восхождение по гребневому маршруту, не пойти означало проявить слабость и вообще, зачем тогда было так далеко ехать… Поспав часов шесть, еле растолкали себя и вышли на маршрут траверс Хабаровских альпинисток – Улун 1 Б к.с. Условным руководителем была наша Анечка, трепетно заботившаяся о самочувствии участников на подходах и тропежке к первой вершине. Траверс пошли уже в связках, я закрыла глаза и в ужасе шагнула на гребень… А потом привыкла, стало уже пофиг, страх отступил и один из спусков, где видимо надо было вешать перила, мы пролезли в связках, под пристальным контролем Александра. Таким же макаром и второй спуск… Правда я постоянно очковала и призывала Колю, моего напарника, закогтиться и подождать, пока я пройду волнительный участок. Страшно было уже не столько сорваться, сколько сорвать напарника.
Потихоньку помаленьку мы вылезли на Улун, высшую точку Баджальского хребта, сфотавшись, пошли вниз (надо сказать этот спуск был самым приятным из всех, снег рыхлый и без камней).
Организм постепенно привыкал к альпинизму, погода пока радовала, а в лагерь мы пришли после обеда, и получилась приятная полуднёвка, варили кофе и грелись на солнышке.
Следующий день мы отдыхали, а разрядники готовили посвящение новичков. Инструктора вывели нас на пленер почитать книжку об особенностях горного рельефа, вот только позагорать не получилось, все затянул туман и стало холодно. Снова начался пионерский лагерь и адские воспоминания о восхождениях стали отступать.
В обед наше и ещё два новичковых отделения, слезших с гор, стройными рядами привели в лагерь, где уже поджидали, кровожадно потирая руки разрядники. Нас построили, связали веревкой первого и последнего участника, а нас на скользящем усе пристегнули между ними и…. неожиданно и быстро первого потащили, кинули в снежный глубокий тоннель, остальные посыпались за ним, а разрядники стали закидывать яму снегом. Это было неожиданно и страшно тем, кто застрял в тоннеле.
Выкарабкавшись, нас вторым усом всех включили в полосу препятствий, и снова потащили. Мы бежали по пояс увязая в снегу, перестегиваясь по перилам, обкидываемые снежками, обиваемые ковриками, через снежные пещеры, уворачиваясь от запихиваемой в рот переперченной каши. Все десять человек тащились, падая на этой веревке, штурмовали снежный карниз, получали в лицо лопаты со снегом, прошли навесную «бабочку», отомстили разрядникам, закидав их снежками, и наконец-то финишировали. Уф, устали больше, чем на горе… Альпинизм медленный спорт, и мы уже привыкли к его неспешному ритму, а тут такая скорость и динамика! Мокрые, с красными лицами, мы выстроились перед богом Улуном и торжественно давали клятву альпинистов, целуя намазанный острым кетчупом ледоруб и запивая компотиком. Традиционные носки в компоте тоже имели место быть! В общем, было нереально весело и забойно!
Нам торжественно вручили значки «Альпинист России» и посвятили в значкисты! Лучшие пионерлагеря для взрослых – это альплагеря, видимо так :)
Вдоволь повеселившись, мы стали готовиться к завтрашнему восхождению на вершину Марион 2А, обещалось, что там протроплено, так как ранее там ходили разрядники. Условным руководителем был Миша Щепочкин, он распределил обязанности в отделении заранее, мне выпало лезть первую веревку маршрута. Конечно, было волнительно, но Тёма сказал, что если я очкану, он меня сменит. Поэтому возможность съехать в любой момент не позволила мне трухануть заранее.
И снова раннее холодное утро, просыпаться не хочется, лучше уж удавиться… Завтрак тоже не лезет, ненавижу утренние часы в альплагере… И погода испортилась, метет, ветер, холодно, туман, в общем все как положено для сурового альпинизма.
Ползем под маршрут, одеваемся и поднимаемся до начала ключевого участка, но немного промахиваемся, и приходится вылезать по пухляку. Альпинистские описания и знаки ещё не уложились до конца в голове, термин «контрфорс» ещё не вызывает ассоциации и кажется ругательным.
Холодно, потому решаюсь все же лезть, боясь отмёрзнуть внизу. Получается всё как то сильно медленно, на внутреннем угле приходится копать снег руками и ледорубом, стоя на одной ноге в кошке на трещинке… А мозг так и не заработал, что если здесь шли разрядники, то должно было быть прорыто. Как оказалось позже, они обошли этот участок, хотя по описанию он и есть начало «ключа».
Копаю, бью крючья, чтоб за них придерживаться, угол сильно гладкий, страховаться не за что, понимаю, если упаду, то донизу. Бедный народ мерзнет внизу, глядя на мои копошения. Наконец-то удается выйти за перегиб и пойти почти пешком, вот только удобной скалы для станции нет, а снизу кричат, что веревка заканчивается. Набрали мы не полтинников, а 40-метровых веревок, вот и вышло это боком, в описаниях места под станции предусмотрены для 50-метров.
Застраховалась ледорубом, закопав к скале в снегу, расчищаю щель для френдов и пытаюсь забить крюки. Снизу меня не слышат уже, так как на мой истошный вопль «выдай», веревка легче не идёт.
Видимо задолбавшись меня ждать, пешком снизу приходит Ищенко посмотреть, не угроблю ли я остальных на самодельной станции. Помогает её соорудить, ускоряя невероятно затянувшийся процесс. Мне стыдно за то, что долго лезла и делала станцию.
Но вскоре перила готовы, народ подползает, я страхую лезущего следующим лидером Вову, и жизнь начинает налаживаться, движуха по перилам ободряет.
Далее все в таком же темпе, ноги только сильно мерзнут на стациях, а руки пока жумарю (видимо кровь от них отливает). Когда скапливаемся гроздью на станциях начинается панический ржачь, прёт, наверное, от холода и усталости, Саша и Анечка веселят нас шутками-прибаутками. Миша Щепочкин как настоящий руководитель страдает верхнюю самую сложную веревку, и мы вываливаем наверх. Метров сто до вершины пешком и можно уже снять кошки, попить чаю и погрызть перекус… Вниз пешком с перевала Эдельвейс. Анечка, наша любительница кататься на попе по кулуарам, отбила себе дальнейшее желание и возможность это делать, влетев в огромный камень.
На 2А мы вспомнили, что есть настоящий альпинизм и как мы мерзли на тренировках альпшколы на «дикой» Тихой.
Вечерами народ по-прежнему делился на употребляющих и воздерживающихся, потому квадратики по интересам кучковались и вели разные обсуждения, кто-то обсуждал пакеты, а кто-то и способы приготовления спирта.
На следующий день мы восходили на Ермолаеву 2А по маршруту, про который нас разрядники пугали страшенным скальным камином. Погода такая же, холодно и снег, для меня две двойки А слились в одну, ощущения те же, маршруты похожие. Условным руководителем был Миша Журавлёв, инструктор Виталий в этот раз контролировал лидеров, лезущих маршрут. Снова вымерзнув и поржав, вываливаем на гребень, там ветрюга и ещё холоднее. Но когда Коля на предпоследнюю станцию по внутренней связи отделения начал передачу серьезной фразой «первый одиннадцатому», мы забились в смехо-истерике. Это стало хитом альплагеря. Анечка всё переживала, что Валера раньше нас спустится с маршрута в лагерь и выпьет так трепетно ею хранимый спирт, в общем, от нечего делать на станциях стебали всё, что можно, и веселились как могли.
Кстати о связи, отделение по радиостанции каждый чётный час выходило на связь с лагерем, начспас и старший тренер контролировали перемещение и безопасность прохождение отделениями маршрутов. Вообще было строго – пропустил сеанс связи – расстрел, шучу, но ругали серьезно.
И ещё по альпинистской традиции при возвращении с маршрута ответственный за связь передавал в лагерь, что отделение на подходе и весь альплагерь строился и приветствовал прибывших, пожимая руки и поздравляя с горой. Очень приятная и объединяющая традиция.
На единичках мы научились ходить в связках одновременно, на двойках А каждый пролез по веревке лидером, а вот о 2Б стали ходить легенды ещё до начала маршрута. К ней были Александром припасены, выключенные до этого из процесса Олег и Миша, показывающие лучшие результаты в лазании. Но сам маршрут, который выбрал Ищенко, внушал беспокойство. На вершину Цоя говорили, что разрядники ходили до 3-х ночи отделением в шесть человек, нам пророчили восхождение на двое суток колхозом из 10 новичков и двух инструкторов.
Старший тренер предлагал поделить отделение и одним пойти на Цоя, а другим на Фрегат, по этому поводу возникла даже демократия и обсуждение. Я понимала, что мы с нашими медленными темпами вымерзнем и заночуем там, на Цоя, и предлагала бросить меня и пристрелить, чтоб остальные не мучились от моего клушачьего темпа.
В общем, днёвка прошла несколько нервенно и в дискуссиях, что не помещало нам пожарить оладушки, прослушать лекцию по медицине, выспаться и разобрать снаряжение. Так как свободного инструктора нам на Фрегат не нашли, было принято решение идти на Цоя всем вместе как можно раньше утром, на том дерьмократия закончилась. Как позже оказалось Ищенко поспорил на свою книжку альпиниста со старшим тренером, что наше отделение не позже 8 вечера вернется в лагерь (уж не знаю, правда это или нет).
Путем беспощадного обсуждалова, решили, что ударная группа Миша, Олег, Коля и Витя под предводительством Александра выйдут в 4 утра под маршрут и начнут провешивать веревки, чтобы остальная общественность, придя под Цоя, долго не мерзла, а сразу начинала жумарить. Лидерами на этом маршруте работала связка Олег и Миша Журавлев, которые этого только и ждали.
Момент истины, утро восхождения на Цоя (дни недели и числа никто с поезда не отслеживал, однако, на первомая надули таки шарики:). Слышу просыпается Олег, уходит, голоса, звонит будильник, пока обуваюсь, вижу как уходит забойная группа с опозданием в полчаса. Завтрак в виде молочной гречки (к середине альплагеря мы научились варить еду с вечера и сохранять теплой до утра в «холодильнике» из пенопласта, в котором Миша вёз на Баджал мясо). Так рано люди не живут… испытывая муки организма от раннего подъема пытаемся собраться и позавтракать. В пять утра, как договаривались, мы на плацу. Виталия, который нас должен вести в цирк вершины Цоя, ещё там нет. Таня, условный руководитель, и начинает нервничать и шукать инструктора по палаткам. Оказалось он проспал, очень извинялся и говорил, что он сильнее всего этого боялся, так как нас то они муштровали не опаздывать. Но мы не расстроились его задержке, и первая группа вышла позже, и у нас появилась возможность доесть кашу и дочистить зубы.
Темно, с фонариками выходим, в цирке вершины Цоя видим световой сигнал первой группы, ползем туда. Небо светлеет, и погода обещает быть ясной. Здесь, если выходит солнышко, то сразу становится тепло.
Подходя под маршрут, слышим справа возгласы разрядников идущих какой-то категорийный первопроход. А потом доносится удивленный вопль инструктора Евгения: «Ищенко, ты куда полез, это четверка А!». Ударная группа уже запилила две веревки, и Миша стал провешивать следующую, совершив при этом первый срыв. Народ стал спускаться и переходить левее, на контрфорс маршрута 2 Б. Хорошо хоть получилось всё вовремя – группа подошла, и в этот момент обнаружилось, что маршрут не тот. Если бы все залезли на пару веревок по 4А, то только спускались бы мы оттуда до обеда!
Через полчаса мы уже под нашим маршрутом, ребята дюльфернули с четверки и сняли веревки. Да, временнОе преимущество, имевшееся в связи с очень ранним выходом, потеряно. Но в темноте найти нужный гребень, да ещё учитывая, что предыдущая группа военных ходила туда-сюда, натропив зигзагов под хребтом, очень сложно.
Под ключевой участок поднимаемся в связках по снегу и, погребенным под ним, ёлкам. С первой станции Олег и Миша уходят быстро, и увидим мы их только уже на самой вершине. Жумарим, снимаем, подносим веревки, радиосвязь внутри группы делает наши движения более слаженными. А ещё инструктора набрали нормальных пятидесятиметровых веревок из спасфонда, что позволяет лидерам работать без простоя и ожиданий.
Сильно красивый розоватый рассвет обнадёживает, что будет тепло. Стоя одна на станции и поджидая снизу веревку, пью чай, наслаждаюсь видами горных хребтов и начинаю подозревать, что в такие минуты и бывает романтика альпинизма. Ощущение нельзя пересказать, но как-то невероятно стало хорошо по всем причинам.
Лидеры так быстро вешали перила, что мы не успевали жумарить, на станциях вообще не скапливались. Я, проползая три веревки подряд, понимаю, что лезть свободным лазанием легче, чем двигать зажим. В середине маршрута выстёгиваю второй жумар (от страха выпрошенный у сердобольных благовещенцев) и стараюсь больше держаться и подтягиваться за рельеф, дело идёт веселее.
Маршрут частично проходит по скалам и плитам, немного по снегу (кое-где сформированным ветром в «снежные ножи»). В «калибре» (узком гроте, напоминающем закрытый камин), настигает ностальгия по спелеологии. Ребята заранее выточили из деревяшки, принесли сюда и повесили на выходе из калибра, большой карандаш с названием нашего города Владивостока и пожеланиями последующим группам.
Так вот быстро-быстро в 13 часов дня оказываемся на вершине хребта горы Цой, сами в удивлении от происходящего. Ещё большее удивление видим в глазах Старшего тренера Вадима Альбертовича, пришедшего на хребет проконтролировать безопасность групп и поснимать альпинистское видео. Варим в джетбойле какао, я со страха заночевать на маршруте набрала НЗшной еды, народ тащил теплые вещи и усиленные перекусы…
Загораем и обедаем, от этой двойки Б на Цоя мы получили истинное удовольствие, оказывается альпинизм бывает не «бОльным». Спасибо нашему инструктору Александру Ищенко за отличную организацию, Олегу Галимову и Мише Журавлёву за быструю и точную работу лидерами, Тане за руководство и всем участникам за поддержку! Вот как то так, незаметно, под шумок, наше отделение получило по третьему разряду по альпинизму…
Приходим на вершину Цоя пешком в связках, фотаемся, звоним домой (здесь в отличие от всего Баджальского хребта, каким-то чудом есть сотовая связь). Уже становится немного грустно и невероятно радостно, что это крайний маршрут в этом альплагере, мы спаслись! :)
Спуск с Цоя оказывается премерзким – раскисший глубокий снег, в который проваливаешься по пояс, камни, меж которых застревают и подламываются ноги… короче мазохизм никто не отменял!
Жарища, топаем в лагерь, участники приветствуют наше отделение, военные, ходившие Цоя до 3-х ночи смотрят на нас злобным взглядом :)
Завтра днёвка, на которую пришлось День рождение Коли, потом выброска, поезд и дома. Я уже так соскучилась по родным и близким!
Коля приготовил изысканное угощение в виде чёрной икры, коньяка и желе на десерт в изящных стаканчиках. Анюта позаботилась заранее и преподнесла имениннику торт со свечами. В общем, усердно набирали килограммы, сброшенные за Баджал :)
На днёвке, загорая у невероятно грудастого снеговика, возведенного Вовой и Валерой, увидели настоящую бабочку, порхавшую в этом царстве камня и снега. Это было как волшебство! Её мы тут меньше всего ожидали увидеть!
Вечером было торжественное построение, нам вручали Книжки альпинистов, с очень приятной, написанной инструкторами характеристикой (спасибо!), и поздравляли. Наш инструктор-стажёр Виталий за эту смену получил звание инструктора, с чем его мы и имели честь повалять в снегу :) Ночью, радостный от успешной альпсмены народ, орал песни и запускал ракетницы. А утром, убрав место стоянки, мы прыгнули в адский вертолёт и, попрощавшись с горами, улетели в Герби.
Далее была баня, поезд, кофе в турке на перроне Комсомольска, солнечный Хабаровск и наконец-то туманно-хмурый Владивосток, в который мы радостно прибыли.
Стала ли я сильнее в результате всей этой игры в альпинизм? Теперь, по прошествии нескольких недель, я понимаю, что да. Многие ситуации, которые я раньше бы бросила, потому, что стало слишком тяжело, сейчас удается доводить до конца. Сила воли и боевой дух окрепли, со страхами всё больше удается справляться. Несомненно, я ожидала большего для себя эффекта, но саморазвитие это долгий нелёгкий процесс и наивысший результат за небольшой срок не получишь.
А про романтику… у каждого она своя, но действительно кайфуешь, преодолевая трудности, одержав победу над собой ради цели, и не важно, гребешь ли ты греблом или рубишься ледорубом. Сделав, казалось бы, для себя невозможное, победив страхи, чувствуешь силу и свободу, ради этого пьянящего ощущения стоит терпеть и не сдаваться.
На этой пафосной ноте хотелось бы закончить повествование. Вот таким был для меня Баджал 2013 года – жарко-холодным, солнечно-снежным, сытым, нелегким и весёлым. Вот так невзначай, маленькая баджальская клуша поправилась на пару килограмм, и закрыла третий разряд по альпинизму… :)
|
